Хабибулин – о тюрьме, локауте в «Ак Барсе» и забастовке в НХЛ

Откровенное интервью легендарного вратаря.

Николая Хабибулина называют одним из лучших вратарей в истории российского хоккея: у него есть Кубок Стэнли с «Тампа-Бэй» – он побеждал в одной команде с Мартеном Сен-Луи, Венсаном Лекавалье и Брэдом Ричардсом, а еще выиграл золотую медаль Олимпиады-1992.

При этом вся карьера Хабибулина сопровождалась неприятными историями: долгое время он не хотел играть за сборную России, например, отказался приезжать на Олимпиаду в Нагано и считал, что его в ФХР гнобили после Кубка мира-1996, на котором он сыграл неважно.

В начале нулевых вратарь отказывался играть за «Финикс» из-за низкой зарплаты. В итоге пропустил два года и подписал контракт с «Тампа-Бэй». А в 2010 году был задержан полицией Аризоны за вождение в нетрезвом состоянии, после чего провёл 30 суток в местной тюрьме.

Один из самых популярных запросов о Хабибулине в поисковой системе: где он сейчас? Вратарь завершил карьеру в 2014 годуи после этого о нём не было никаких упоминаний. И только в конце июля этого года он сначала приехал поработать в лагерь развития игроков СКА, а потом был назначен тренером вратарей системы всех сборных России.

«В ТЮРЬМЕ ПОДХОДИЛИ ЗА АВТОГРАФАМИ»

– Николай, про вас писали, что вы очень любите дорогие автомобили. Могли легко потратить на них 200 - 300 тысяч долларов. Вам не жалко, что вы тратили такие суммы?

– Если человек заработал сам, заработал своим трудом, умом, потом, он вправе распоряжаться деньгами так, как считает нужным. Здесь не может быть вопросов.

– Что за чёрный «Феррари» у вас был, на котором вас поймали во время вождения в нетрезвом виде?

– Самый дешевый «Феррари» (улыбается).

– Они дешёвыми не бывают...

– Самый дешевый из недешевых «Феррари». «Феррари Калифорния». Нехороший был опыт с ней, но хороший урок.

– Ваш агент в России Юрий Николаев утверждал, что вы вообще ничего не пили...

– Это не совсем так, конечно. Там же всё просто: меня отвезли на экспертизу, взяли кровь – тут уже не отвертишься.

– В США вы месяц отсидели в тюрьме за вождение в нетрезвом виде, в России за это вас максимум лишили бы прав. Вы бы хотели, чтобы у нас были такие строгие законы?

– Если честно, всё это было неприятно. Я через многое прошел за эти год-полтора. Это случилось в 2010 году, прошло девять лет, но всё равно люди об этом помнят. С другой стороны то, что произошло, это был определенный урок для меня и это будто сверху мне сказали: «Давай-ка, пора тебе задуматься». Этот случай напрочь у меня отбил всё желание даже глоток пива делать перед тем, как садиться за руль. Если бы у нас были жестче законы, я был бы только за.

– Что значит «будто сверху сказали»? До этого у вас голова шла кругом от популярности? 

– Нет, просто в Северной Америке это считается нормально, когда ты выпил одно-два пива и сел за руль. Но это неправильно на самом деле. Остановили за скорость, Бог с ним. Но всё может хуже закончиться, можно попасть в аварию, можно покалечиться или не дай Бог – кого-то покалечить, кто-то погибнет. Если бы меня спросили, я бы ужесточил наказание в России за вождение в нетрезвом виде.

– Что за условия были в аризонской тюрьме, в которой вы отбывали 30 суток?

– Типичный палаточный городок, тенты. Жара стояла, август месяц, 38 градусов ночью, никаких кондиционеров. Так что приятного мало.

– Но вы ведь могли уходить на тренировки днем?

– Да, с понедельника по пятницу это можно было делать. Там не было сильно криминальных личностей, никаких уголовников, только обычные люди, кто не платил алименты или был пойман на вождении в нетрезвом виде. Все могли уходить на работу. Я уходил на хоккей. 

– У вас же там автографы брали даже?

– Было такое, да.

– Как на этот случай отреагировал «Эдмонтон», за который вы только-только начали выступать?

– Обычно клубы НХЛ никак не реагируют, принимают сдержанную позицию. Пока нет решения суда, никто ничего не комментирует. Естественно, никому это не понравилось, но в то же время. Я был частью команды, частью семьи, мои проблемы – это общие проблемы. Не было никакого предвзятого отношения со стороны тренеров, менеджеров, одноклубников. Все понимали, что это с каждым может случиться. Злорадства тоже не было.

– А если бы это случилось с вами в «Тампе» у Джона Тортореллы? Он бы мог бурно отреагировать?

– Вот он бы мог. Торторелла очень импульсивный человек, хотя вне льда – очень добродушный. Когда дело касается команды, игры, то он бы мог отреагировать бурно, но потом бы остыл.

– Сергей Бобровский рассказывал, что у него доходило до словесных перепалок с Тортореллой. Вам приходилось кричать друг на друга?

– Я знаю, что Джон к этому нормально относится. Более того, мне иногда казалось, что он специально людей провоцирует, чтобы они ему какие-то гадости наговорили. Но я никогда не видел смысла что-то отвечать на такие нападки. Если он что-то говорил через прессу, это другое дело. Он частенько так делал. В таких случаях я соответственно тоже отвечал через репортеров, все цивильно.

«ВО ВРЕМЯ ЛОКАУТА «АК БАРСОМ» РУКОВОДИЛ НЕПРАВИЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК»

– Насколько было интересное приключение – игра в Казани во время локаута? Могла ли та команда выиграть титул? 

– У нас был классный набор игроков, но команды не было, поэтому ничего не получилось. Думаю, потому что командой руководил неправильный человек. 

– Билялетдинов – плохой тренер? 

– Я не говорю, что плохой тренер. Ему нужны были определенные игроки. Как мне показалось, он просто не понял, что делать с таким количеством звёзд.

– Может, Россия была не готова к таким звездным командам?

– У многих был культурный шок. К Казани вопросов особо не было – мы жили в классной гостинице «Мираж», хорошая раздевалка была. Другое дело, когда едешь в другие города. Я нормально всё воспринимал, но для кого-то это было шоком.

– А правда, что Дарюсу Каспарайтису зарплату выдавали наличкой, и он уносил деньги в шапке? 

– Нет, у нас уже карточки тогда были. У меня проблем с получением зарплаты на карту не было. 

– В «Ак Барсе» Ричардс говорил, что они летали на разваленном «кукурузнике». Не страшно было?

– Немного. Было впечатления, что самолеты трещат по швам.

– Был ли самый ужасный рейс в локаутный год?

– На любой рейс садились, как на последний… Летишь, всё трясется, полки отваливаются. 

– Когда появилось прозвище «Стена Булина»? Как к нему относитесь?

– Со второго сезона в «Виннипеге», наверное. Я нормально к этому отношусь – людям нравится и это приятное прозвище. 

– А футболки с надписью Bulin Wall еще храните? 

– Возможно, они где-то дома лежат, если еще сохранились. 

– У вас хватает запоминающихся матчей в форме сборной, один из них – четвертьфинал с чехами на Олимпиаде-2002. Для вас это лучший матч в сборной?

– В сборной я не так часто появлялся, поэтому матчей этих не так уж и много. Думаю, я бы поставил тот матч в топ-3 за всю карьеру и по игре, и по значимости, и по результату.

– А какие ещё два?

– В мой второй сезон в НХЛ мы играли в Детройте, как раз там была наша «Русская пятёрка». Мы проигрывали 1 - 3 в серии, и все уже нас списали, а мы приехали и обыграли их там. Причём по броскам у «Детройта» было за 50, а у нас – 18 или 19.

– Вам Яромир Ягр что-то говорил после того легендарного матча с чехами? Они тогда чуть ли не плакали...

– Ягр ничего не говорил, чехи не особо насчёт этого матча общались. Со мной в «Тампе» играл Павел Кубина, он был в той сборной Чехии. Так, поддевал его иногда (улыбается).

– А третий матч в вашем топе?

– Седьмая игра финала Кубка Стэнли-2004 с «Калгари», когда мы выиграли при домашних трибунах такой почётный трофей. Работы в том матче у меня было немного, но игра настолько значимая, что такое не может забыться.

– Сколько раз вы пересматривали свои любимые матчи?

– Когда играл, частенько пересматривал. Если что-то не получается и нужны позитивные эмоции, включаешь, смотришь.

– А после карьеры смотрели?

– Один раз смотрел матч с чехами. Случайно вылетел мне в YouTube, я нажал и на два часа залип.

«НЕ СЧИТАЛ, ЧТО У МЕНЯ ЕСТЬ ПРАВО НА ОЛИМПИЙСКУЮ МЕДАЛЬ АЛЬБЕРВИЛЛЯ»

– Кто вам больше нравится – Андрей Василевский или Сергей Бобровский?

– Тяжелый выбор. Мы с Бобровским играли в 2012 году друг против друга, но с того времени он сильно изменился. Василевский помоложе, погабаритнее, если у него какие-то нюансы подточить, то он может еще добавить.

– Как реагируете на то, что он потихоньку отбирает ваши рекорды в «Тампе»? 

– Это здорово, что наш российский вратарь ставит рекорды. «Тампа», конечно, не относится к шестерке команд с богатейшими традициями, но всё равно приятно, что он показывает такие результаты.

– За счет чего сейчас русская вратарская школа на подъеме? 

– Не обошлось и без таланта и целеустремленности ребят. На их пути попались хорошие тренеры. Сейчас довольно много российских вратарей за океаном играет, это говорит о том, что у нас тоже умеют тренировать.

– В России стали больше уделять внимание вратарям?

– Я думаю, что это одна из причин. Даже в детских школах теперь есть по два-три тренера вратарей. Когда я начинал, ничего подобного не было. Естественно, когда уделяется персональное внимание вратарям, то будет результат.

– Что чувствуете, когда смотрите на юных вратарей и вспоминаете себя в 16 лет?

– За 20 лет многое изменилось. Хоккей меняется и вратарская техника вместе с ним. Все хотят быть лучше, пытаются найти различные фишки и с амуницией, и с прочими вещами. Если этих ребят вернуть на машине времени в мои юные годы, то они бы намного лучше были, рядом с ним никого бы не было.

– За счет техники?

– И техника, и форма другие. Это важные факторы.

– У вас был шанс зайти в Тройной золотой клуб. Не жалеете, что не ездили на чемпионаты мира?

– Что есть, то есть. Если посмотреть назад, то, наверное, в какой-то степени я жалею, что ни разу не съездил на чемпионат мира. Но, если честно, когда играешь целый сезон и полностью выкладываешься, то сил остается очень мало. Это довольно большая психологическая нагрузка, и у меня не было особого желания и драйва дальше продолжать сезон. Уже хотелось отдохнуть. Приезжать в сборную и играть вполсилы я не хотел, это не совсем справедливо по отношении к игрокам, тренерам и болельщикам команды.

– Вас разве не приглашали на чемпионат мира в Санкт-Петербурге в 2000 году?

– Сейчас уже не помню, приглашали или нет.

– И слава Богу, что не приехали.

– Получается, что да (улыбается).

– Говорили, что Хабибулин не будет играть за сборную, пока не вернут золотую медаль Олимпиады-1992. Это правда? 

– Я не ставил таких условий. Я вообще до сих пор не понимаю, как попал на ту Олимпиаду. На турнире я не сыграл ни одной игры, даже на скамейке меня не было. После победы все побежали на лёд, а я в обычной одежде остался на скамейке.

– Позже писали, что Хабибулин не вернется в сборную пока ему не вернут эту медаль. Так всё было?

– Не совсем так, потому что я эту медаль никогда не просил. Слава Фетисов посчитал, что так будет правильнее и договорился с Фазелем. Насколько я понимаю, взяли медаль из олимпийского музея и вручили мне.

– Вы бы приехали на Олимпиаду в Солт-Лейк Сити, если бы в тренерском штабе не было Фетисова? 

– Сложно сейчас сказать. Славу поставили тренером, он сам в течение сезона встречался со всеми кандидатами в сборную и создал комфортную атмосферу. Мне это очень понравилось.

– Перед Олимпиадой в Нагано было не так?

– Даже близко было не так.

– Сборная России ведь тогда летала на матчи обычными рейсами и с пересадками? 

– Точно не помню, но на Кубок мира в 1996 году мы летели обычным рейсом, было несколько пересадок в Европе. 

– А старые костюмы, после которых отказались многие играть? 

– Тогда не только в хоккее бардак был. Пришел Фетисов, многое поменялось в организации. Сейчас всё на очень хорошем уровне. 

«ПЕРВЫЕ ПАРУ ЛЕТ ПОСЛЕ ЗАВЕРШЕНИЯ КАРЬЕРЫ НЕ ХОТЕЛ СМОТРЕТЬ ХОККЕЙ»

– С 2014 года вы пропали из информационного поля. Что с вами происходило?

– Когда завершил карьеру, у меня не было понимания, чем я хочу заниматься дальше. Можно сказать, эти пять лет я обдумывал свою дальнейшую деятельность.

– Вас даже искали в руководстве «Тампы», хотели вас пригласить на чествование, но не могли найти ваши контакты. У вас как-нибудь получилось с ними пообщаться или вы специально этого избегали?

– Такого не было, чтобы я специально не хотел общаться. Я получил приглашение, но у меня, к сожалению, не было возможности приехать. Если в этом году позовут, то поеду!

– Чем занимались всё это время?

– В первое время ничем. Ходил в зал, тренировался, отдыхал и наслаждался безрежимным образом жизни. Потом уже начал думать, чем заниматься. А в первые пару лет, если честно, не хотелось ни хоккей смотреть, ни прикасаться к игровой форме. Однако я приехал в Россию, начал ходить на матчи КХЛ и интерес вернулся, понял, что хоккей мне нравится, что хочу передать накопленные знания.

– После завершения карьеры вы говорили, что хотите поработать менеджером в КХЛ. Вы предпринимали какие-нибудь попытки?

– Не скажу, что предпринимал попытки, это просто было желание. Никто никому не звонил с предложениями о моей кандидатуре.

– Давно поступило предложение поработать со сборной России?

– Я сначала приезжал несколько раз в Сочи в центр «Сириус», чтобы поработать с детьми. У нас была одна лекция с вратарями, а в остальном с различными командами с игроками по 14-15 лет выходил тренироваться на лед. Потом Роман Роттенберг мне позвонил, мы пообщались и быстро всё сошлось.

– Какая у вас роль в сборной?

– Я работаю с олимпийской сборной и курирую сборные U20, U18 и U16.

– Не тяжело так распыляться?

– Посмотрим, я только приступил к работе. Надо будет понимать, что происходит в каждой команде. Мне придётся больше не тренировать, а общаться с тренерами и делиться своими соображениями. В олимпийской сборной я полноценный тренер.

– Вы сейчас на полной занятости в сборной России?

– На данном этапе первостепенная задача для меня – работа с олимпийской сборной на этом турнире. Дальше уже сядем и будем смотреть расписание: будем интегрироваться и с молодежными, и юниорскими сборными. Думаю, работы мне будет хватать.

– До обмена в «Тампу» вы не играли два года из-за забастовки: «Финикс» предлагал вам зарплату 3 миллиона долларов, а вы хотели 4 миллиона. В итоге вы пропустили два сезона – и, по сути, потеряли 6 млн долларов. Так?

– Не скажу, что потерял шесть, потому что в «Тампе» я подписал более выгодный контракт. Что ни делается, всё к лучшему. Это о деньгах. Кроме того, меня поменяли в «Тампу», и я там выиграл Кубок Стэнли. А потом подписал еще больше контракт. Если бы я остался в «Финиксе», кто бы знает, что было бы там? Не вижу смысла смотреть на тему под таким углом. Даже если какие-то деньги были потеряны, я не отступился от своей позиции. Во что я верил, то и доказал.

– По зарплате вы на чей контракт в то время ориентировались?

– В то время в «Анахайме» выступил Ги Эбер. Ориентир был и по статистике, и по тому, что происходило в клубе. Но менеджер так не считал.

– Вы за два года забастовки были близки к тому, чтобы плюнуть и согласиться на условия клуба? 

– Нет. А какой смысл? Если в чем-то сомневаешься, то зачем было это затевать?

– Агент не предлагал пойти на уступки?

– Нет. У нас с агентом было полное понимание, что мы делаем. И это была наша мини-команда. Если игрок не поддерживает то, что предлагает агент, и наоборот, то никакого результата не будет.

– Во время забастовки интересно было играть в интернациональной хоккейной лиге?

– У меня ведь вообще никакого хоккея не было. Я приехал, потому что понимал, что надо играть. И верил, что может быть, к дедлайну меня куда-то поменяют. Нужно было держать форму. Но обмена не случилось, и я спокойно доиграл сезон в ИХЛ. Не жалею, что туда поехал. Уровень хоккея там был в принципе довольно хорошим.

– У вас не было опасения за карьеру после обмена в «Тампу», которая не была тогда топ-клубом?

– Особо не было. Мой агент немного знал менеджера – и обрисовал его как человека, немного разбирающегося в хоккее. Судя по составу, команда была довольно молодая. Было куда расти. И в то время я уже хотел где-то играть, приносить пользу. 

– Правда, что в «Тампе» Сен-Луи называли Мышью? Это прозвище было в одной из газете...

– Не помню, чтобы его так называли в раздевалке. Может, только в письменном виде. 

– В прессе его называли Могучая Мышь.

– Хм, не помню, чтобы его так называли. В раздевалке точно нет.

– Представьте, что вы генеральный менеджер и у вас есть возможность выбрать Сен-Луи, Лекавалье и Ричардса. В каком порядке вы их возьмете?

– Наверное, Сен-Луи я бы взял под первым номером. Во-первых, он классный игрок. Во-вторых, способен завести команду своими действиями на льду: настоящий лидер, который ведет за собой игроков. Вторым бы взял Лекавалье. Он в любой момент мог сделать что-то неординарное, и при этом он довольно рослый – такой игрок нужен. Ну и Ричардс – умный и рассудительный игрок.

– Сен-Луи часто пихал партнёрам в раздевалке? 

– Он постоянно говорил. В НХЛ не принято пихать партнерам в раздевалке. В игре происходит многое, но в раздевалке никто не выговаривает за ошибки. Больше произносят общих фраз, но все понимают.